ПОИСК Статьи Чертежи Таблицы Старый друг. Б. Л. Иоффе из "Труды по теоретической физике и воспоминания Том1 " Осенью 1945 года мы повторили такую попытку, и на этот раз не сразу, а после больших и долгих усилий — добились успеха меня зачислили на второй курс физфака в ноябре, а Давида в декабре. Попали мы в одну группу, и так вместе и учились до окончания университета. [c.374] Из тех лет вспоминается следующий эпизод. Дело происходило у Давила дома. Он сам, его мать, сестра с мужем и маленькой дочерью занимали две комнаты в коммунальной квартире в Подколокольном переулке. Дом был такой, что, казалось, еще немного и он начнет разваливаться — появится дыра в полу, отвалится кусок стены. По-видимому, раньше в этом доме жили обитатели Хитрова рынка, герои Гиляровского. Давид сидит в старом продавленном кресле, курит и пускает дым кольцами. Делает он это с необыкновенным искусством одно кольцо проскакивает внутри другого, и так повторяется несколько раз И Давид объясняет мне, почему это происходит, какова физика данного явления. [c.374] И еще воспоминания студенческих лет — как нас вовлекали в общественную работу. Мы оба относились к ней с большим скепсисом и старались всеми силами от нее уклониться. С нами вели долгие нравоучительные беседы, напирая на сознательность если не вы, отличники и политически грамотные, то кто же Но мы не поддавались. Давиду было труднее — он был комсомольцем, я — нет. [c.374] Кончилось, однако это счастливое для Давида время довольно скоро и трагично. Несмотря на то, что A. . Компанеец был очень высокого мнения о Давиде, после окончания университета он не смог оставить его на работе в Институте Химической Физики, где работал сам, и не смог устроить его распределение в какой-либо другой физический институт. Шел 1949 год, и антисемитская кампания в стране нарастала, получить в хорошем месте работу еврею было очень трудно, почти невозможно. По распределению Давид был направлен на Горьковский Машиностроительный завод. Там его послали работать в цех, и в цеху, в очень тяжелых условиях он работал довольно долго — год или два, а, может быть, и больше. Но, в конце концов, он и там обратил на себя внимание, его перевели на работу в КБ. Конструкторское бюро проектировало атомные реакторы, и Давид стал заниматься гидродинамическими, теплотехническими и прочностными расчетами. Условия работы были крайне жесткими завод относился к системе Первого Главного Управления, директором был A. . Елян, блестящий организатор, но человек сталинской школы. Поэтому и порядки на заводе были соответствующие. (Мне приходилось там бывать и много общаться с инженерами КБ, так что я знаю все это не по слухам). Все нужно было сделать к сроку, а сроки всегда бывали очень жесткие, и работать приходилось не считаясь со временем. Ошибиться было нельзя, малейшее упущение в режиме секретности грозило тяжелейшими последствиями. Инженеры в КБ были специалистами высочайшего класса и людьми достойными, но, увы, как это у нас нередко бывает, сильно пьющими. Давид надолго сохранил к ним теплое отношение. [c.375] Тем не менее, Давид не бросил науку. У него не было руководителя, и он ставил себе задачи сам. В Горьком он сделал работы, которые понравились Игорю Евгеньевичу, и, когда у того появилась возможность, в числе одного из первых он взял в ФИАН Давида. [c.375] Здесь начинается другая история, о которой его коллеги по ФИАНу могут рассказать лучше. [c.375] Я упомяну еще два эпизода. Первый — это 1967 год. Давида и меня пригласили читать лекции на 7-й Школе Теоретической Физики в Кракове. До этого меня за границу не пускали (один раз даже отменили поездку за день до выезда — отобрали билет и паспорт). А тут я успешно проходил различные комиссии и собеседования — все вроде шло без проблем. Так что я написал свои лекции. [c.375] Вспоминая Давида, думаю, что многое еще осталось недоговоренным. [c.376] Вернуться к основной статье