ПОИСК Статьи Чертежи Таблицы Коротко о родителях из "Труды по теоретической физике и воспоминания Том1 " Моя мать, Любовь Соломоновна Киржниц, родилась в г. Рогачеве в Белоруссии в 1897 году. Когда Л.С. была еще девочкой, дед со всем семейством вырвался из черты оседлости и переехал в Иркутск. Он занимал официальную должность казенного раввина, к религии не имеющую отношения, а отвечающую функциям нынешнего ЗАГСа в еврейской общине. Кроме того, дед был этнографом-любителем, заочным учеником академика Веселовского, автором многих книг. Бабушка была преподавательницей иностранных языков. Дом деда был одним из культурных центров дореволюционного Иркутска, где собиралась интеллигенция, ссыльные, местные жители-субботники, исповедующие иудаизм частым гостем там был известный исследователь Азии этнограф Г. Н. Потанин. [c.337] После окончании гимназии Л.С. поступила на исторический факультет Иркутского университета, но проучилась там всего два года. Рождение дочери, моей старшей сестры, а затем гражданская война заставили ее бросить учебу. Вместе с дочерью и мужем она эмигрировала во время колчаковщины в Харбин, откуда семья собиралась уехать в Америку (и даже уже были куплены шифскарты). Однако вместо этого все они вернулись в Иркутск, затем жили до 1924-го года в Новониколаевске (Новосибирске) и потом окончательно осели в Москве. [c.337] очень занятой человек, ушедший из моей жизни, когда мне было всего 11 лет, мало занимался моим воспитанием. Эта забота почти целиком легла на плечи матери, которой я обязан всем хорошим, что во мне было, когда я вышел в самостоятельную жизнь... [c.338] Мой отец, Абрам Давидович Киржниц, родился в 1887 году в г. Бобруйске в семье мелкого ремесленника. Хотя его официальным образованием было всего лишь 4 класса городского училища, он стал высокообразованным человеком (в частности, владел несколькими европейскими языками). Этим А.Д. обязан самообразованию. Сам он в анкетах в графе Образование писал тюремное (было в 20-30-х гг. такое общепринятое понятие), поскольку имел немалый дореволюционный тюремный и ссылочный стаж, а в то время тюрьма была подлинным очагом культуры. Впрочем, и в конце 30-х в своей камере в Бутырках, через которую проходили инженеры, учителя, военные, врачи, ученые, отец организовал лекторий, где каждый делился с сокамерниками знаниями по своей специальности. Вместо доски использовалась спина согнувшегося слушателя в темном пиджаке, вместо мела — отковыренный кусок штукатурки. К слову сказать, физик Ландау, тогда же сидевший в Бутырках, до этого не додумался и очень страдал от отсутствия карандаша и бумаги (знаю это с его слов). [c.338] Задолго до революции отец стал активным деятелем Бунда, боровшегося, как известно, за национально-культурную автономию евреев в России. Неудивительно, что в конце 20-х годов, когда на Амуре была выделена территория для освоения ее нашими и зарубежными евреями, отец стал одним из руководителей соответствующей переселенческой организации ОЗЕТ. Он не один раз ездил туда — сначала на станцию Тихонькую с первой партией переселенцев, корчевавших тайгу в трескучий мороз, потом в возникший на этом месте г. Биробиджан. Не так давно, во время конференции на Амуре, я нашел в архивах следы деятельности отца. [c.338] В начале 1938 г. отец был арестован и два года содержался в Бутырках. Готовился большой процесс О продаже Дальнего Востока японцам , где в числе обвиняемых была большая группа сотрудников ОЗЕТа. В итоге следствие (имевшее активный характер) дотянулось до прихода Берии, и дело было прекращено, а сам отец получил свободу в январе 1940 г. Мы его ждали, так как и арест, и освобождение озетовцев происходили по алфавиту. В апреле того же года отец, здоровье которого было подорвано, скончался... [c.338] Вернуться к основной статье